ОЭ, унылая зарисовка.Котик открыл глаза и посмотрел на хозяина усталым и немного мутным взглядом.
Марсель тяжело опустился на траву рядом со старым другом и опустил ладонь ему на загривок.
- Ну что, старик, собираешься в рассветные сады? - тонкий скулящий звук на грани слышимости - Встретишь там папеньку - не забудь оказать должное почтение его астрам.
Собачьи глаза закрылись. Марсель уставился на ветку цветущей вишни, нависающую над ними, на фоне чрезмерно яркого, чистого неба. Цвета урготских принцесс, давно уже не принцесс, носящих совсем иные платья и сейчас, кажется, второго и четвертого детей, вызвали цепочку воспоминаний. Марсель никогда не делил их на хорошие и плохие, но они определенно были яркими, и этих красок ему так не хватало сейчас, через десять лет после Излома, на третий год его пребывания графом Валмоном.
- Все когда-нибудь кончается, мой друг. Любой жизни приходит смерть, любой молодости - зрелость, любой свободе - пузо и графство. Прав был папенька, да не будет ему скучно подле Создателя, когда заставлял нас проводить по четверть года в Валмоне - невозможно утратить вкус жизни, когда по четыре месяца созерцаешь собственные перспективы, прежде чем снова получить возможность катиться на все четыре стороны. И Серж, навещая меня, прекрасно понимает, что и ему этого не избежать. И хотя его наследнику осталось всего три года до Лаик, а после него супруга подарила виконту Валме ещё четверых, он знает, что это ещё не конец. Конец - это когда ты смотришь вслед уходящим полкам, и понимаешь, что это уже не твоя война. Уже не твоя.
Говорил ли он всё это вслух? Какая разница. Слуги не ходят в эту часть сада. Никто из братьев не собирался к нему с визитом. Никто из просителей не посмеет тревожить его покой.
Обросшая и совсем распустившаяся львиная собака, к старости совершенно неприлично напоминавшая варастийского волкодава, найдет свой последний приют у клумбы с астрами графа Бертрама.
И над нем будет каждый год цвести вишня - рассветно-розовые ветви на фоне чрезмерно яркого, чистого неба.